Звездная рапсодия - Страница 25

— Но ведь мы созидаем целый мир — мир второй природы! — возмутился Вольфсон. — Мы усиливаем свои возможности во всех направлениях именно за счет того, что познаем законы природы, используем их в своих интересах. Что-то вы, Петр, не то говорите… Вы не рационалист!

Молодой человек показал ему ладонь.

— Мир второй природы, — вещества, которых в ней нет, механизмы… Мир второй природы, который губит природу первую. В том числе и нашу, человеческую природу, наше естество! Мы засоряем атмосферу и океаны, губим планктон, разрушаем почвенные покровы, в великом ассортименте производим самые разнообразные яды, накапливаем расщепляющиеся материалы… Зачем? Чтобы спилить сук, на котором сидим? И это — рационализм?

Лола растерянно переводила взгляд с Петра на Сэма, который не высказывал вслух своего одобрения, но явно начинал благоволить к молодому человеку. Что же это?! Неужели Петр, — ее Петр! — таким вот образом пытается загладить свою «вину» перед Сэмом! Но ведь это… Это просто низко!

Она совсем уж было собралась осадить его, пристыдить, но тут Пётр повернулся к Сэму.

— А теперь поговорим о вас, мистер Смит. Если я правильно понял, вы разделяете в некоторых отношениях высказанную мной точку зрения на современную науку и технический прогресс с его негативными сторонами. Но вы не хотели согласиться со мной в том, что вина за такое положение дел падает не столько на науку и прогресс технической мысли, сколько на социальную отсталость человечества, его разобщенность. Вы отказались обсуждать этот вопрос… Хорошо, подойдем теперь с другой точки зрения. Не кажется ли вам необходимым, чтобы кто-то, пусть даже со стороны, внес в развитие современной научно-технической мысли некоторые коррективы? Что-то вовремя подсказал?

— Даром? — иронически улыбнулся Сэм.

— Представьте себе, совершенно безвозмездно. Ну что, скажите, может понадобиться от нас Солнцу, звездной цивилизации в целом? Что могут они взять у нас — для себя? А если это будет не Солнце, а какая-то другая, пусть даже гуманоидная цивилизация, ушедшая далеко вперед по сравнению с нами? Ведь ее возможности, ее энергетические и информационные ресурсы ни в какое сравнение не могут идти с нашими! Нет, не этого вы опасаетесь, мистер Смит, когда уверяете, что нес могут «поработить». Во всех комиссиях по контактам с внеземными цивилизациями сегодня можно услышать «трезвые» голоса, которые призывают людей «сидеть и не чирикать». Вы и вам подобные стараетесь сохранить отнюдь не автономию земной цивилизации, вы печетесь не о биосфере и не о науке. Вас, в первую очередь, беспокоит перспектива потери власти. Вы боитесь, как бы кто-то не принялся «судить по справедливости», не растолковал людям, как им следует поступать с вами, чего вы стоите в действительности.

Сэм хотел было сказать что-то, но, взглянув на Лолу, — молодая женщина стерегла теперь каждое его движение, как кошка стережет пойманную мышь, — передумал. Он залпом допил свой виски, скорчил презрительную мину.

— В самом деле, — задумчиво сказал Вольфсон, — наука будет только благодарна за любое позитивное знание, от кого бы оно ни шло. И пусть даже это будет не даром. Я почти уверен, что подавляющее большинство людей согласится принять на себя определенные обязанности за такую вот информацию.

— «Определенные обязанности»! — не выдержал Сэм. Он поднял вверх обе руки, потряс ими в воздухе, лицо его исказилось. — А как их прикажете понимать, эти ваши «обязанности»? Не заставят ли вас делать то, чего вам совсем не хочется? Почему вы так уверены, что любая цивилизация, обогнавшая нас в своем развитии, обязательно должна быть гуманной, преисполненной к нам самых нежных материнских чувств? Это же верх наивности!

— Нет! — жестко сказал Петр. — Это не наивность, мистер Смит. Это даже не высшая математика, а простая арифметика. Вам должно быть отлично известно, какие средства вкладываются сегодня правительствами различных стран в освоение Ближнего космоса. Надо полагать, выход в Дальний космос потребует таких колоссальных затрат, которые заведомо не по силам одному государству, — для этого понадобятся усилия всего человечества. Ни один частный предприниматель в Штатах не в состоянии взять на себя расходы по освоению Ближнего космоса — это под силу лишь государству. То же самое и здесь. Но объединить людей могут только высокие идеи — те самые гуманные идеи, в которые вы никак не хотите поверить. Точнее, вы верите в них, но боитесь их, ибо они, их торжество будут означать конец господству вашей «демократии», «свободе частного предпринимательства». Именно поэтому любая цивилизация, вышедшая в Дальний космос, не может не быть гуманной. В силу самой своей природы она не может творить никакого насилия над мирами, которые будут достигнуты ее посланцами, как бы ни отстали от них в своем развитии разумные существа этих миров. Нет, никто не станет покушаться на их свободу. Но платить все-таки придется, здесь вы отчасти правы. Но не торжествуйте раньше времени! Платить приходится за всякое знание, от этого никуда не уйдешь. Узнавая что бы то ни было, человек осознает и необходимость поступать определенным образом, Может быть, даже не так, как поступал до сих пор, как привь к поступать, считая линию своего поведения единственно возможной и правильной. Но разве это будет означать, что свобода людей окажется ущемленной? Отнюдь. Свобода — это осознанная необходимость, но никак не возможность поступать «как угодно и вопреки всему». Такое понимание свободы — это анархия, верный путь к гибели. И если нам объяснят, что до сих пор мы делали что-то не так, как нужно, что того-то и того-то делать нельзя ни в коем случае; если мы это поймем и глубоко осознаем, а затем подчинимся голосу собственного разума, будет ли это означать, что наша свобода оказалась «ущемленной»? Конечно же, нет! И совсем не этого вы боитесь, позволю себе заметить еще раз. Вас приводит в ужас мысль о том, что люди, прозрев, отнимут у вас вашу свободу — свободу помыкать ими, навязывая большинству волю меньшинства.