Звездная рапсодия - Страница 20

Опять все стало на свои места — зал с овальным потолком, ощущение твердого пола под ногами, реальность, вещность мира. Новым было лишь необычное, абсолютное молчание — тяжелое, тягостное, мрачное.

«Ты хочешь судить нас?»

— Вы сами себя осудите! Я не могу до конца принять и поверить вашей страшной логике, но сердцем чувствую: вы не правы, вы заблуждаетесь! Пусть вы в тысячу раз умнее и сильнее меня, любого из живущих на нашей планете!

«Так докажи это!»

«Заодно попытайся доказать, что вы, живя и дальше подобным образом, не придете к развязыванию междоусобной ядерной войны, которая так или иначе уничтожит всю биосферу в целом. Попытайся доказать нам, что и в этом случае наша вмешательство, выполнение вашей же просьбы — гадость, а новые мучения миллиардов живых и разумных существ, гибнущих в адском племени ядерных взрывов, от губительной радиации, — это гуманность. Ты сама, ты лично, Лола Брайтон, возьмешь на себя ответственность за эту боль, за эти страдания, если теперь мы не послушаемся вас же и отсрочим Нa время выполнение принятого нами — по вашей же просьбе! — решения? Берешь ли ты нa себя эту боль? Но прежде, чем отвечать, послушай и подумай — с чем именно тебе придется иметь дело.»

О том, что может существовать подобный кошмар, Лола даже не предполагала. В какие-то доли секунды ее сознание и сердце оказались затопленными: в них хлынула вдруг вся боль человеческая, все слезы, все мольбы об избавлении — что были в прошлом, что есть в настоящем, что живут в будущем… От ужаса она начала уже терять контроль над сознанием, как вдруг все так же внезапно кончилось. Но в ней самой и вокруг нее все с той же силой и категоричностью звучал вопрос: «Берешь ли ты на себя эту боль, Лола?».

«Ибо такова цена отсрочки, — услышала она новый голос, — которую ты так настойчиво требуешь».

— Беру, — прошептала Лола, холодея от ужаса. — Все беру…

В сознании ее вспыхнула мысль о том, что вот, сейчас снова навалится этот кошмар — с тем, чтобы уже не покидать ее. И тогда, — в этом она была совершенно уверена! — гибель ее неминуема. Но уж если ценой собственной жизни она спасет от уничтожения человечество, все живое на планете…

Но, к величайшему своему удивлению, она ощутила вдруг невыразимое облегчение. Эта же чистая, спокойная легкость и ясность разлилась вокруг нее, поселилась в глазах ее собеседников. Она поняла, что освободила их своим решением, и от сознания этого ей стало еще радостнее.

Заговорил Петр, именно заговорил, как обычно.

И хотя говорил он на каком-то непонятном языке, Лола отлично понимала каждое слово, улавливала каждый нюанс.

— Я преклоняюсь перед вашим мужеством, единые, — обратился он к остальным. — Вы перенесли непереносимое. Но наши суждения оказались ошибочными. Как видите, среди них есть такие, которые готовы отдать себя во имя жизни остальных. Иногда это порождает довольно парадоксальные ситуации: есть на планете обеспеченное сверх всякой меры в материальном отношении меньшинство, которое считает, будто оно счастливо, хотя объективно глубоко несчастно. И есть обеспеченное всем жизненно необходимым большинство — это та самая четверть, главным образом, в Восточном полушарии, — которое все еще не может осознать и до конца почувствовать себя счастливым а любой момент времени. Хотя имеет для этого все основания. А это старое не хочет уходить без боя и, подобно злокачественной опухоли, стремится распространить свои метастазы любыми путями и средствами… Я видел и понял это в их времени и потому говорю вам, единые: у них еще есть время! В их мире все больше разумных устремляется нa путь Истины и Единения, а процесс этот, как вы знаете, необретим… Я сказал.

— Пусть будет так! — сказала вслух женщина, поднимая вверх руки каким-то странным движением.

Петр молча смотрел на Лолу.

— Кто вы, откуда? — тихо спросила она. Последовал стремительный обмен мыслями, но яэ эгот рез Лола не сумела уловить сути. Потом услышала, снова внутри собственного сознания: «Мы — посланцы древней и могущественной цивилизации, много миллионов лет замкнувшейся на себя в высших степенях свободы. Как индивид повторяет историю вида, так и цикл вида отражает все, что происходит с индивидом. Цивилизации зарождаются в космосе на многих мирах, развиваются, соэревают, накапливают положительную энергию функциональных связей, потом уходят.»

Ища поддержки, хоть каких-то разъяснений, Лола перевела взгляд на Петра. И услышала:

«Да, Mы наследники цивилизации, колыбелью которой был Фаэтон. В то же время мы — посланцы зведной цивилизации. Это нужно понимать буквально: сотни миллиардов звезд нашей Галактики постоянно обмениваются энергией и информацией, перерабатывают ее, принимают решения на определенные действия… В некоторых случаях мыих младшие братья по разуму — являемся лишь исполнителями воли этой цивилизации, хотя у нас никогда не отбирают права на принятие самостоятельных решений в конкретной обстановке. Но если мы принимаем такие решения, то тем самым берем на себя и всю полноту ответственности за любые последствия…»

«А теперь тебе придется забыть обо всем, что ты видела и осознала, — пришло от женщины. (Черта с два!» — подумала Лола.) И не нужно делать попыток сопротивления… — Лола внутренне напряглась и с удивлением ощутила вдруг мощную поддержку Петра. Женщина то ли удивленно, то ли укоризненно улыбнулась. — С тобой ничего особенного не случилось, ты спишь в своей постели, вокруг все тихо, спокойно…»

Последние слова замерли, словно далекое зхо.