Звездная рапсодия - Страница 44

Значит… А вот «значит» все это только одно: они не просто наблюдают и собирают информацию, но определенным образом еще и контролируют, по каким-то неведомым каналам направляют каждый шаг, имеют возможность оценивать, выбирать…

Нет, каково?! Пилот вертолета — первый пилот космического корабля контакта! Да что за чушь такая?! И сам он, Генеральный, — в качестве бортинженера! Идиотизм? Недоразумение? При всем желании и наличии самой необузданной фантазии трудно предположить, что какие бы то ни было приборы позволяют им располагать необходимой информацией для принятия подобных решений!

А если не приборы, значит — люди? Их люди среди нас?! Мистификация, да и только! Неужто они совершенно от нас неотличимы? Бред, абсурд…

— Николай Антонович, Москва!

Аверин мгновенно собрался. Из динамиков донесся знакомый, с чуть заметной хрипотцой голос уставшего человека.

— Ну что, Генеральный, сильно паникуешь?

— Я нич-че-го не понимаю, Иван Алексеевич. Похоже, что они взялись командовать. И всерьез. Однако их требования…

— Ну, зачем же так-то вот… Мы тут прикидывали по-всякому, да только времени, сам понимаешь, маловато. Давай-ка немного подредактируем: не нами командуют, а нам подают команду. Улавливаешь разницу? Вот так-то. В общем мы тут считаем, что нужно пока принять их условия… А там будет видно. Как у гебя со здоровьемто, сдюжишь?

— Об этом я меньше всего… Еще вопрос, Иван Алексеевич!

— А не два?

Аверин рассмеялся.

— Точно: два. Первый: с каких это пор пилоты вертолетов начали без подготовки пересаживаться к пультам управления космических кораблей?

— Спроси чего полегче, Коля. Но ты ведь будешь рядом? Вот и порядок. Второй я знаю, — здесь тоже полный порядок: Елена Балашова — умнющая женщина, отличный товарищ, спортсменка. Теперь, если у тебя нет больше вопросов, разреши пожелать всяческих успехов. Будет возможность — держи связь. Оттуда.

Сергей Невский поймал за пуговицу Аверина, оттащил его в сторону и проникновенно сообщил:

— Я немного физиономист, а потому без особенного труда читаю десятки вопросов — у вас в глазах. Так вот, чтобы не осталось никаких недомолвок, скажу сразу: мы сами в этой истории ничего не понимаем.

— Ну, тогда все отлично, — улыбнулся Аверин. — А то я уж было начал сомневаться в своих умственных способностях… А это вы куда еще?!

Вопрос был обращен к Грише Панченко, который пер к подъемному лифту небольшой, но, по-видимому, весьма тяжелый ящик.

— Так, безделица, — широко улыбнулся пилот. — Сувенирчики. Для инопланетян.

— Послушайте, «пер-рвый пи-лот»! — вскипел Аверин. — Неужели вы не знаете, что у нас рассчитывается каждый грамм массы?! Да что же это такое творится?!

Он беспомощно оглядел присутствующих, — тут собралось довольно много людей: все, кто мог оторваться от лихорадки предстартовой подготовки, чтобы поглядеть на невиданный экипаж. Бы л я среди них и космонаегы, те, что должны были полететь и вдруг почему-то не полетели…

Не ответив, Григорий поставил ящик, на землю, где-то что-то нажал. Вверх и в сторону отскочила крышка, и взглядам собравшихся представилась небольшая панель с несколькими кнопками.

— Подойдите сюда, — пригласил пилот Аверина, — дайте руку…

Он снова нагнулся, ткнул куда-то или передвинул какой-то рычажок, и собравшиеся ахнули: Генеральный и пилот взмыли метров на пять вверх.

— Иногда даже тяжести способны облегчать, тихо сказал Григорий беспомощно повисшему в воздухе Аверину. — Теперь будем спускаться. Держитесь, держитесь…

«Наверное, антигравитатор, — подумал Аверик, и от этой мысли ему сделалось совсем неуютно. Вот тебе и «пилот вертолета», — додумал он, мягко опускаясь на землю и обретая привычную тяжесть.

Но чудеса только начинались…

Многочисленные операторы, журналисты и свободные от работы сотрудники, поспешившие в укрытие после того, как люки были задраены, оказалась свидетелями еще небывалого в истории космонавтики старта: корабль вдруг отделился от всех трех ступеней ракеты-носителя и, замерев на несколько секунд в неподвижности, чуть склонился к югу, а потом с невероятной скоростью рванулся сверх. Через несколько секунд от него остался лишь след уплотненного воздуха, а пирамида ракеты-носителя являла теперь собой дикое, несуразное зрелище.

— Не менее тридцати «же», — пробормотал один из космонавтов. — Это ведь там… В лепешку! Товарищи, как там со связью? Есть связь? Да что вы молчите?

— Связи нет. Корабль не отвечает.

Аверин молча наблюдал, как Панченко устанавливает свой ящик в центре кабины, что-то налаживает, к чему-то прислушивается… Потом он почувствовал какое-то легкое головокружение и, недовольно поморщившись («нервы, что ли, стали сдавать?») направился к своему месту, отведенному по штатному расписанию бортинженеру. Остальные тоже успели разместиться и, судя по их спокойным лицам, чувствовали себя вполне сносно. Кабина корабля, рассчитанная на семь человек, свободно вместила пятерых, оставляя место даже для небольших передвижений.

— Послушайте, пилот, — недовольно сказал Аверин, глянув на часы, — может быть, вы все-таки займете свое место? Мы должны были стартовать полторы минуты назад.

— А мы и стартовали девяносто секунд назад, — ответил Григорий, снимая шлем и стаскивая с себя скафандр. — Кстати, советовал бы и вам снять эти доспехи, Николай Антонович. Остальным тоже. Полная безопасность гарантируется.

Аверин растерянно поморгал, потом вскочил, бросился к пульту. Пилот улыбнулся.